Сто лет назад в Алупке на улице Ялтинской (ныне в черте земель санатория «Шахтер»), в здании архитектуры вычурной псевдоготики, существовал пансионат семейного типа с добросердечным названием «Буюрнус», что по-русски означает — «Просим пожаловать!»
Рекламные оглашения в путево-дителях тех времен предлагали приезжающим господам 12 меблирован-ных комнат «с превосходным столом, круглый год, за умеренную плату…»
Владельцем этой крымской недвижимости был московский купец-миллионер, типографщик, просветитель, меценат Иван Дмитриевич Сытин (1851-1934).
Тогда — в конце XIX века и в начале XX — имя это было известно всей Империи Российской: четверть печатной продукции Отечества выдавало его (Сытина) книго-издательское товарищество.
Дать календари народу. Для достижения сей благой цели потребовался не рафинированный эрудит, а сын волостного писаря, едва одолевший грамоту. Именно он смог прочувствовать суть проблем календароиздания и найти формулу успеха: «очень дешево, очень изящно и очень доступно».
С семнадцатилетнего возраста Ванятка Сытин сопровождал обозы с лубочным товаром из Москвы на Украину, держал торг на ярмарках. Близко сошелся с офенями, узнал нужды книжного рынка. А затем открыл в первопрестольной литографскую мастерскую и лавку.
Об одном подобном заведении Н.А. Некрасов поведал в своих поэтических строфах:
Была тут также лавочка
С картинами и книгами,
Офени запасалися
Своим товаром в ней…
В оговоренные сроки «книжные ходебщики» съезжались к Сытину. Торжище длилось не день, а два и даже три. Отбор товара вершила русская баня и ужин с водочкой.
В базарные дни разносчики появлялись на площадях городков и местечек, весело расхваливая публике свой товарец. В прочее же время бродили с коробом за плечами по деревням, заглядывали в каждую избу:
Легли в коробку книжечки,
Пошли гулять портретики
По царству всероссийскому,
Покамест не пристроятся
В крестьянской летней горенке,
На невысокой стеночке…
Черт для чего!
Кошелев Н. Офеня в деревне.
Дело шло бойко. Извлеченную из офенской торбочки изысканную поклажу меняли на сушеные грибы, домотканые холсты и иные предметы нехитрого деревенского труда. Или продавали ее недорого. Мозолистые крестьянские руки вынимали кожаные кошели, извлекая оттуда потом заработанные копеечки, и покупались стенные картинки да календари…
В старинной обстановке отдела редкой книги Ялтинской городской библиотеки хранится одно раритетное издание.
. Увесистый том в 600 страниц — юбилейный сборник «Полвека для книги», отпечатанный в 1916 году в ознаменование пятидесятилетия деятельности И.Д. Сытина — собрание замечательных фактов бытия календарей и людей.
Сам Иван Дмитриевич вспоминает здесь:
«С первых же дней своего существования Товарищество стало подумывать об издании народного календаря… В такой стране, как Россия, жили и умирали миллионы людей, отрезанные от центров русским бездорожьем и русским расстоянием, люди эти не имели никакого соприкосновения с печатным словом — ни книг, ни газет, ни школ у них не было, и календарь для таких людей был единственным окном, через которое они смотрели на мир.
По календарю они думали, по календарю учились, из календаря черпали свои знания, и календарь же давал им наставления на все случаи жизни…
За издание календарей я взялся не сразу и готовился к этому целых пять лет. Необходимо было позаботиться о выписке из-за границы специальных ротационных машин и оборудования, создать целый ряд приспособлений для размножения календарей в огромных, еще не слыханных в России размерах».
Сытинский календарный первенец — «Всеобщий русский календарь» — появился на Нижегородской ярмарке в 1884 году. Учинили его преизрядно: шикарно исполнена хромолитографией обложка по акварельному рисунку «передвижника», академика живописи Н. Касаткина; текст был украшен гравированными портретами. Календарь привлекал ценою: всего 20 копеек, и к нему была еще приложена бесплатная «премия» — репродукция картины «Пожар Москвы».
Означенный живописец стал «заведующим художественной частью» всех последующих календарей. В разные годы обложки, иллюстрации и календарные стенки Сытину расписывали А. Апсит, Е. Бем, Б. Зворыкин, Н. Каразин, А. Пичугин, С. Ягужинский. Авторами текстовой части выступали протоиерей профессор богословия Н. Боголюбский, литераторы Н. Рубакин, К. Лукашевич и другие.
Как указано в финале одной из глав цитируемого сборника, «толста еще кора народного невежества, не взять эту твердыню одним штурмом во фронт, народ надо увлечь такой приманкой, на которую он идет охотно и добровольно.
Путь к истинному просвещению — в средствах, способных нечаянным намеком вдруг всколыхать спящий ум, заронить в него свежую мысль… Вот почему календарь, пусть слишком малый объемом, является орудием культуры».
В ответ на обращение сообщать о замеченных недочетах и погрешностях календарей к Ивану Дмитриевичу стекалась обильная почта. Многоголосие этих писем могло бы согнать скептическую улыбку с лица того, кто отождествляет календарь с ежедневно отрываемым и едва прочитываемым листком. Корреспондентские отклики — то пространные, то краткие, то скромно указующие, то поучающие, иногда бойкоязыко негодующие, но чаще — благожелательные, мы можем прочесть в том же юбилейном сборнике из фонда редкой книги ялтинской городской библиотеки. Они — как бы экстракт общественного мнения календарной эпохи Сытина, изложенного посредством цитат (особенности орфографии и пунктуации оригиналов сохраняем):
«Остроумные профессоры писали появится кольцевая планета Галеи, и пододеть блиско к Земле, от веков сего не было, и вечно не может быть, чтобы какая небесная планета подошла блиско к Земле, и погубила Землю и твари Божии»;
«Прочитал вашу статью по содержанию кроликов и меня этот промысел очень заинтересовал. Но в нашей местности негде встретить ни одного кролика»;
«Напишите, что может Государственная дума и куда идут народные деньги»;
«Ценных книг у нас имеются редко да и дороги а буде где и имеются то не каждый день читаются… а календарь по цене не дорог вещь сезонная и служит как украшение комнаты а содержанием — украшение души».
«При посещении изб, — пишет священник Казанской епархии, — отчасти видишь: чем живет, чем интересуется деревня… что добровольно, на свои трудовые гроши приобретается, читается, рассматривается в часы раздумья и духовной жажды. Эти-то проблески духовных запросов сразу и бросаются в глаза при входе в избу: около божницы (тябла) — сытинские картины и численники… «Всеобщий Русский» либо «Общеполезный календарь».
Малограмотный якут из «медвежьего угла» многогубернской империи от лица соплеменников ходатайствует: обозначить в календарной таблице праздники не только «красным числом», но и легко понимаемыми знаками — крестиком, если праздник церковный; короною — если день царский; посты — обвести краскою погуще.
Под сенью мантии Романовых ассортимент сытинского разнокалендария благоплодно преумножился:
«Наряду с «Всеобщим Русским» стал выходить другой настольный календарь — «Общеполезный», затем последовали «Малый Всеобщий», «Царь-Колокол», «Современный», «Старообрядческий» и другие.
Отрывные календари начали выходить одновременно с настольными — «обыкновенный, малого и среднего формата, конторский, ученический, дамский, детский…
Немалую долю среди прочих видов календарей занимают и «карманные» в виде маленьких книжечек в 5 и 10 копеек: их тираж достигает 3 миллионов экземпляров»